... И мысленно я все еще с тобой.
воскресенье, 03 мая 2015
И когда ты предложил руку, я уже танцевала с другим
суббота, 04 октября 2014
Когда как лицо, проступает весь человек через все... как судьба...
воскресенье, 14 сентября 2014
Порой мучаешься оттого, что тебе нужны сразу несколько человек.
Которые в твоей жизни очень необходимы, но: 1. Жить с ними всеми разом ты не можешь.
2. Они суть разное: для Духа, для Души, для Разума и тела.
3.Нужно выбирать.
И вволю намучавшись, вдруг видишь, как трехмерная картинка рассыпается:
одному ты даже не человек, а предмет, другому ты запасная гавань от житейских бурь...
И выбора, как такового, нет...
Все очевидно. Печально? Не знаю. Не уверена.
Наверное, в определенном возрасте начинаешь понимать, что самое ценное,
когда ты нужна кому-то. Просто так, ни за что. Со всеми тараканами, крокодилами,
не идеально убранной квартирой и прочее.
3-1=2, 2-1=1.
Которые в твоей жизни очень необходимы, но: 1. Жить с ними всеми разом ты не можешь.
2. Они суть разное: для Духа, для Души, для Разума и тела.
3.Нужно выбирать.
И вволю намучавшись, вдруг видишь, как трехмерная картинка рассыпается:
одному ты даже не человек, а предмет, другому ты запасная гавань от житейских бурь...
И выбора, как такового, нет...
Все очевидно. Печально? Не знаю. Не уверена.
Наверное, в определенном возрасте начинаешь понимать, что самое ценное,
когда ты нужна кому-то. Просто так, ни за что. Со всеми тараканами, крокодилами,
не идеально убранной квартирой и прочее.
3-1=2, 2-1=1.
Строишь по кубику снова отношения.
С подачи, не единоразовой, другого человека.
Многое в себе ломаешь и переиначиваешь, чтоб быть по крайней
мере друзьями( с надеждой: а там кто знает), глотаешь вместо лекарства массу
нестыковок и обид.
А после понимаешь: ни к чему. Человек тебя возвращает только потому что
ты как корректор(считай: вещь-корректор) удобна. Не более. Только это - и все.
Бета-ридер и коректор, так это теперь называется.
И остро чувствуешь себя таким неправильным белым карандашом, который
замазывает ошибки в тексте, так мы делали в университете...
Тебя не вос-принимают совершенно как человека. Смешные несколько лет в никуда.
А знаешь, я буду вокруг себя собирать новых людей.
Круг людей, которым я нужна как человек. Которым нужно мое тепло, моя грусть, моя
радость, а не функции, которые я могу иногда выполнять в тексте.
Все, я меняю все.Ты вырван вместе со страницей.
И только через 5 лет я поняла, что так и не стану ему хоть на сколько-то ближе,
даже в старости.
Да что там: меня держат (при надобности во мне ) при этом на такой дистанции, что мне
и не снилось.
Боже, это не снег. Это льды, бесконечные льды. А подо льдами -льды... И больше ничего,
совсем ничего.
Если есть Снежные Королевы мужского рода - то это ты.
даже в старости.
Да что там: меня держат (при надобности во мне ) при этом на такой дистанции, что мне
и не снилось.
Боже, это не снег. Это льды, бесконечные льды. А подо льдами -льды... И больше ничего,
совсем ничего.
Если есть Снежные Королевы мужского рода - то это ты.
Опять сбежала со всех других страниц, от всех и всего.
Сюда, сюда, в мой укромый инет-домик, мой улиточный тайничок.
Где бы ты ни устраивала "жилище" своих образам и мыслям, находятся
те, кто смотрят и видят. Только сюда я никого не привожу, не зову.
Так порой хочется очень откровенно высказаться, а знаешь, что почти никто не поймет,
никто не поймет или почти все сделают вид, что не поняли, потому как принято некоторые
вещи в обществе не принимать и даже осуждать.
Уже какое-то время снова хочу АфРиканскую улитку.
Пока, Матильда... Мне тебя жаль безумно, но жизнь продолжается.
четверг, 11 апреля 2013
вот.
Знаешь, что?..
В каждом городе живут одинаковые люди.
Ну, очень похожие.
И дети, и люди(да, это не одно и то же).
Даже собаки похожие.
Словно антуража у судьбы не хватает на разные города.
Словно в судьбе ограниченное число лиц.
Так, что иногда ты встречаешь сама себя.
И все же реже, чем других. Несмотря на то, что все вы друг с другом
кое в чем(на самом деле, почти во всем), похожи.
Несмотря на то, что совершенно разные( кто лучше играет в прятки
со своей грустью, кто - хуже, кто вообще не играет)
Вот и осенние листья...
Часто кажется, что в разных городах они совершенно разные,
а вот если приглядеться,
да еще представить, что ты тут живешь...
Иногда устаю от этой похожести.
Словно людям меняют грим.
Один человек в твоей судьбе играет несколько ролей, хотя амплуа одно.
Вот и сегодня...
Но есть те, кто играет очень разные роли в твоей судьбе,
даже иногда противоположные.
Даже играет две роли в одной.
Это как читать ту же книжку пятый раз, всегда открывая новое.
Буквы те же, а учишься новому.
Видишь, осень?..
Ну да, она, конечно, новая...
Но где-то я уже это видела.
Прищурюсь и не вспомню.
07-09-2010 20:09
Когда безмерно устаешь спешить, то просто перестаешь спешить.
Спешиваешься.
Не нужен галоп, не нужно куда-то лететь, сломя голову.
Величественные пего-розовые облака на темно-сером фоне неба -
самое большое, что есть сейчас. Больше, чем здания, люди, город, города, жизнь.
Так Миф всегда выше любого века.
И ты идешь, и вы вглядываетесь друг в друга - неспешно и серьезно.
Ветер размеренно дышит в лицо.
Нет встречных.
Ты предоставлена сама себе.
Все взвешенно и размеренно.
Не заранее, а вовремя. Не галопом, а плавно.
Замедляются жесты, слова, мысли, движения детей за окном, людей, ветра.
Карусели.
Замедленная съемка.
Словно медленный пластичный танец.
Кто-то включил медленный фокстрот. Листья.
Золотые, рыжие, багряные, салатневые.
1-2-3...
На старом пианино - потрескавшаяся фигурка слона из слоновой кости.
прохладная. 2-3...
Часы беззвучны, где-то протекает время.
Где-то со стороны моря.
Там мол. И большой камень. И пена.
И мальчик, идущий вдоль берега, и ведущий за собой женщину в белом.
Где-то это я видела, быть может, во сне.
21-09-2010 22:53
...Этой осенью у нее в горле поселилась осень.
Хрип. особенно если пыталась плакать, внутри хрипело что-то сломанное.
Старый будильник невольно замедлял ход и становился тише.
Срывались ржавые дырявые листья. И казалось - из горла.
Выкашливая осень, она еще что-то черкала в тетрадках. В разных тетрадках.
Она больше не помнила, в какой и что.
После она не могла найти, а иногда натыкалась невольно.
И удивлялась. Словно это писала другая она.
Чья-то заколка на холодном темном трюмо.
И окно, отраженное в нем.
Верхушки деревьев облетели.
Видишь?
20-10-2010 18:28
четверг, 04 апреля 2013
Пятница, 25 Ноября 2011 г. 23:53
В окна нашего номера билась осень
И кричала, как рыба, и билась снова
Город был обычною папиросой
После несказанного слова
Я смотрела в окно как в аквариум
Звезды плыли прочь ненужным кормом
Сердце стучало потерянным мячиком
В простуженном горле
В несуществующем городе
На его страницах все время
Окна нашего номера с видом на виль-а-виду
Мы жарили кофе на пылающих кремнях
И смотрели корриду.
Пятница, 25 Ноября 2011 г. 23:53
В окна нашего номера билась осень
И кричала, как рыба, и билась снова
Город был обычною папиросой
После несказанного слова
Я смотрела в окно как в аквариум
Звезды плыли прочь ненужным кормом
Сердце стучало потерянным мячиком
В простуженном горле
В несуществующем городе
На его страницах все время
Окна нашего номера с видом на виль-а-виду
Мы жарили кофе на пылающих кремнях
И смотрели корриду.
Пятница, 25 Ноября 2011 г. 23:53
В окна нашего номера билась осень
И кричала, как рыба, и билась снова
Город был обычною папиросой
После несказанного слова
Я смотрела в окно как в аквариум
Звезды плыли прочь ненужным кормом
Сердце стучало потерянным мячиком
В простуженном горле
В несуществующем городе
На его страницах все время
Окна нашего номера с видом на виль-а-виду
Мы жарили кофе на пылающих кремнях
И смотрели корриду.
Четверг, 24 Ноября 2011 г. 12:39
Осталось всего ничего до отъезда.
Небо вычищено до блеска. Отбрасывает свет в комнаты,
освещая груду нужных вещей, которые никак не сложатся в сумки.
Два небольших желтых яблока в полураскрытом целлофановом пакетике.
Кошку, дремлющую на коврике у двери.
Кажется, пустой аквариум, в котором все же есть обитатель.
И разбросанную кровать. Сейчас пока ее заправишь - вот тебе и день кончился
("За рубашкой в комод полезешь, и день потерян."Бродский)
ТО бишь, темнеет рано. А стемнеет - и зачем ее заправлять?
Допить два глотка остывшего чай цвета созревшей темной черешни - и выйти.
Сейчас выходить - это уже большая проблема. Нужно, чтоб забрали, отвели-привели.
Почта - это вроде как заморское государство. Нет, если б это была единственная цель за
неделю, все бы ничего.
Но еще много всего. Очень быстро устаешь. И даже не сама, а... То, что внутри.
Тот, кто...
Застывшие оголенные деревья за окном, еще секунду тому освещенные
ясным холодным солнцем, превратились в силуэты самих же себя. Темные тени
на золотой фольге слишком быстро ускользающего из рук дня.
А небо все так же голубое. Без птицы. Без помарок.
Пойду одеваться.
Заморское государство - это вам не фифти - хифти.
Четверг, 24 Ноября 2011 г. 12:00
Она говорила ему. Нет, не взахлеб, как раньше.
Слова из нее шли, как желтые маки или небольшие кораблики.
Но она их оставляла где-нибудь в уголке и только
некоторые брала с собой.
Оставляла у него на столе, выходила на цыпочках,
тихо прикрыв дверь. Снова приходила.
Как правило, они переписывались часто и говорить
можно было что и сколько хочешь.
И не то чтобы ей запретили. И не то чтобы ...
Но вот оставив сообщений 5 на автоответчике, она замолкала. И ждала.
Делала вид, что не помнит, что-то читала, с кем-то разговаривала.
Но все тайком оглядывалась. Беспокойно поводя плечом.
Обычно он рассказывал ей о ее же словах. Спрашивал что-то,
отвечал на незаданные вопросы. И она, как жар-птица, влетала в окно.
Разбрасывая по комнате золотые яблоки и пела.
А он говорил, говорил...
Последнее время так случалось все реже.
После очередного гулкого и глухого дня она оглянулась. Так уже,
ради привычки. И влетела и...
Услышала: Ясно. И все. Как не искала.
Свет погас, комната пропала, а снег шел.
Холодный и мелкий. Вонзаясь в кожу.
Она еще посидела на холодной земле, раскачиваясь из стороны в сторону.
И пошла. Медленной неуверенной походкой. Обернулась, посмотрела вверх.
И пошла. Все быстрее. Чтоб после не возвращаться.
Слова тихой сапой пробирались за ней.
Маки и корабли, жемчуга и диковинные острова...
Она говорила ему. Нет, не взахлеб, как раньше.
Слова из нее шли, как желтые маки или небольшие кораблики.
Но она их оставляла где-нибудь в уголке и только
некоторые брала с собой.
Оставляла у него на столе, выходила на цыпочках,
тихо прикрыв дверь. Снова приходила.
Как правило, они переписывались часто и говорить
можно было что и сколько хочешь.
И не то чтобы ей запретили. И не то чтобы ...
Но вот оставив сообщений 5 на автоответчике, она замолкала. И ждала.
Делала вид, что не помнит, что-то читала, с кем-то разговаривала.
Но все тайком оглядывалась. Беспокойно поводя плечом.
Обычно он рассказывал ей о ее же словах. Спрашивал что-то,
отвечал на незаданные вопросы. И она, как жар-птица, влетала в окно.
Разбрасывая по комнате золотые яблоки и пела.
А он говорил, говорил...
Последнее время так случалось все реже.
После очередного гулкого и глухого дня она оглянулась. Так уже,
ради привычки. И влетела и...
Услышала: Ясно. И все. Как не искала.
Свет погас, комната пропала, а снег шел.
Холодный и мелкий. Вонзаясь в кожу.
Она еще посидела на холодной земле, раскачиваясь из стороны в сторону.
И пошла. Медленной неуверенной походкой. Обернулась, посмотрела вверх.
И пошла. Все быстрее. Чтоб после не возвращаться.
Слова тихой сапой пробирались за ней.
Маки и корабли, жемчуга и диковинные острова...
Четверг, 24 Ноября 2011 г. 00:51
Он и сам понимал, что эта дурацкая увлеченность школьницей - не совсем то,
что ему нужно.Или совсем не то? Но последние недели, дни, однообразие впилось ему под кожу,
впиталось в глаза и мысли так, что каждый день до тошноты напоминал предыдущий.
И тут...
Замерцал экран, в углу отрытого окна аськи высветилось: Привет!..
Как тебе необычная сторона жизни?
Эта девочка оказалась начинающим автором. Смутно казалось, что тексты скучноваты.
Но было в них что-то.... очень живое, яркое. А потому - будоражащее.
Ему не хватало этой вот звонкой энергии, этого свежего воздуха жизни.
И он ухватился за эту возможность как за единственную нить, что может вернуть его самого
к тому, что он однажды забросил. И он писал.... Одновременно один, другой рассказ.
Они вместе писали - третий. Что-то рисовал, как веб-дизайнер,
дописывал сайты, игры. Его хватало на все.
И только Вера, к критике и помощи которой он так привык, стала более замкнута.
И он злился на нее. Ему казалось, что она специально говорит не так, как он ожидает.
Она снова замолкала. Он просил не сердиться.
Это он научил ее редактировать тексты, выписывать более длинные вещи,
нежели просто зарисовки или поэзию в прозе.
Но теперь все иначе. Теперь его яркое прыгучее солнышко заскакивало в
окошка и он обо всем забывал. Юлька была маленькой неуемной подстанцией,
подпитывающей его, расцвечивающей все в яркие цвета. Вера же была склонна к меланхолии.
Но он иногда все еще приходил к ее дому. Поначалу не решаясь подойти.
Если она стояла поодаль, медленно подходил, тихо обнимал за плечи.
Она не отталкивала, но и не оборачивалась. Так они и стояли молча.
Пока он не просыпался.
Этот сон повторялся снова и снова. Он заваривал утренний чай, наспех умывался,
делал гимнастику и спешил к окошку в сети: Привет, Юлька!..
Он и сам понимал, что эта дурацкая увлеченность школьницей - не совсем то,
что ему нужно.Или совсем не то? Но последние недели, дни, однообразие впилось ему под кожу,
впиталось в глаза и мысли так, что каждый день до тошноты напоминал предыдущий.
И тут...
Замерцал экран, в углу отрытого окна аськи высветилось: Привет!..
Как тебе необычная сторона жизни?
Эта девочка оказалась начинающим автором. Смутно казалось, что тексты скучноваты.
Но было в них что-то.... очень живое, яркое. А потому - будоражащее.
Ему не хватало этой вот звонкой энергии, этого свежего воздуха жизни.
И он ухватился за эту возможность как за единственную нить, что может вернуть его самого
к тому, что он однажды забросил. И он писал.... Одновременно один, другой рассказ.
Они вместе писали - третий. Что-то рисовал, как веб-дизайнер,
дописывал сайты, игры. Его хватало на все.
И только Вера, к критике и помощи которой он так привык, стала более замкнута.
И он злился на нее. Ему казалось, что она специально говорит не так, как он ожидает.
Она снова замолкала. Он просил не сердиться.
Это он научил ее редактировать тексты, выписывать более длинные вещи,
нежели просто зарисовки или поэзию в прозе.
Но теперь все иначе. Теперь его яркое прыгучее солнышко заскакивало в
окошка и он обо всем забывал. Юлька была маленькой неуемной подстанцией,
подпитывающей его, расцвечивающей все в яркие цвета. Вера же была склонна к меланхолии.
Но он иногда все еще приходил к ее дому. Поначалу не решаясь подойти.
Если она стояла поодаль, медленно подходил, тихо обнимал за плечи.
Она не отталкивала, но и не оборачивалась. Так они и стояли молча.
Пока он не просыпался.
Этот сон повторялся снова и снова. Он заваривал утренний чай, наспех умывался,
делал гимнастику и спешил к окошку в сети: Привет, Юлька!..
Четверг, 24 Ноября 2011 г. 00:38
- 10
По-настоящему зимний воздух проникает тайком в комнаты, ложится
на пол и долго смотрит, как босая, в одной ночной шелковой рубашке,
она ходит по квартире, что-то делает, что-то говорит сонной кошке,
открывает и закрывает кран с водой, смотрит за окно.
Время от времени он тихо прикасался к ее ногам - тонкими холодными пальцами,
иногда, еле-еле - губами. Она чувствовала, иногда одергивала одну или другую ноги,
какое-то время еще ходила босая. А после, найдя в одном из углов дома дремлющие,
ни о чем не подозревающие синие тапочки, которые к тому же были ей слегка большими,
пришаркивала мимо. Глядя куда-то в себя.
Иногда ему хотелось заговорить с ней, но он не решался.
В конце концов, пробрался он тайком, лег тоже без спросу.
Так что лучше так.. молча...
Быть рядом. Смотреть на босые ноги и засыпать, и уноситься во сне далеко-далеко.
На склон горы, о которой он тоже мало что знал. Чтобы каким-то непостижимым образом
снова вернуться сюда.
И слушать позвякивание ложечки о синюю дымчатую чашку. И вдыхать аромат,
которому он не мог дать название.
... Она провалилась в сон, только пригубив мысли.
Так пригубив кофе, иногда начинают писать рассказ.
Это была необычная ночь - именно тем, что она спала.
Утром надо было вставать.
Сонное одеяло утра.
Но ее все-время смывало в сон.
Так монетку, вынесенную на берег,
снова уносит в море, и ты не успеваешь ее догнать.
Вечер, зайдя в дом с морозной улицы, тоже дохнул на нее чем-то
сонным, пьянящим.
И снова волны, волны, теплые. Лето...
Среди ночи она проснулась, включила испанскую музыку и слушала...
Как оттаивает воздух за окном
Как ночь, поведя плечом, сбрасывает цветы в небо
Как кружится вселенная, позабыв печаль...
jan kaczmarek - anne and harris in love
Суббота, 26 Ноября 2011 г. 00:55
Хнычет. Всхлипывает. Хлюпает. Кажется, это началось бесконечно-давно.
Сквозь полудрему - нормально поспать не получается - хлюп да хлюп. А
там, за решетчатым окном
валит тихий лапчатый снег.
Небо - размякшая серая вата, нависшая над посленовогодним спящим городом.
Серый воздух виснет на мокрых сонных домах, на черных, поблескивающих
деревьях в огромных каплях.
Ни души. Только изредка машины утюжат небольшое шоссе неподалеку от дома.
Хлюпает. Падает белое. Не долетая до земли, превращается в этот звук.
Тихий плач, который не остановить. Где-то внутри. Так, что не видно глазу.
И так продолжалось. И длилось. И засыпая, я все еще слышала...
И кажется, нет это конца, как не было и начала.
Воскресенье, 01 Января 2012 г. 10:01
Четверг, 24 Ноября 2011 г. 00:30
Это было вчера...
Она стояла посреди золотых окон, чуть светлее, чуть ярче.
Освещенная их почти сказочным цветом.
Воздух слегка пощипывал лицо, пальцы.
Где-то недалеко под землей бежала приглушенно вода.
Приглушенный шум разговоров из окон, звяканье ложек....
Ноябрьский воздух жадно входил в легкие, она улыбалась, выдыхая его.
Где-то на перекрестках поскрипывали тормоза авто.
Даже казалось, слышно, как переключаются подмерзшие и сонные светофоры.
Их не увидишь тут, в этом ее дворе, рядом с которым нет оживленных трасс. А внутренний двор
абрикосового четырехэтажного дома совсем отделен от шумного города -
как старого, так и нового. Они вообще жили где-то между.
Мелкие колючие звезды, как несколько зерен, были рассыпаны высоко,
над корявой рукой уснувшего клена.
С неба словно что-то падало, прикасалось невидимо к щекам, исчезало.
Город гулко дышал. Она всегда любила этот гул...
Уставшего грустного дракона. И мысленно она всегда его гладила, зажмуривала глаза,
еще какое-то время слушала и уходила.
В не зашнурованных мужских ботинках, шепча кому-то:
Ну вот и погуляли... видишь, как хорошо на улице?..
Это было вчера...
Она стояла посреди золотых окон, чуть светлее, чуть ярче.
Освещенная их почти сказочным цветом.
Воздух слегка пощипывал лицо, пальцы.
Где-то недалеко под землей бежала приглушенно вода.
Приглушенный шум разговоров из окон, звяканье ложек....
Ноябрьский воздух жадно входил в легкие, она улыбалась, выдыхая его.
Где-то на перекрестках поскрипывали тормоза авто.
Даже казалось, слышно, как переключаются подмерзшие и сонные светофоры.
Их не увидишь тут, в этом ее дворе, рядом с которым нет оживленных трасс. А внутренний двор
абрикосового четырехэтажного дома совсем отделен от шумного города -
как старого, так и нового. Они вообще жили где-то между.
Мелкие колючие звезды, как несколько зерен, были рассыпаны высоко,
над корявой рукой уснувшего клена.
С неба словно что-то падало, прикасалось невидимо к щекам, исчезало.
Город гулко дышал. Она всегда любила этот гул...
Уставшего грустного дракона. И мысленно она всегда его гладила, зажмуривала глаза,
еще какое-то время слушала и уходила.
В не зашнурованных мужских ботинках, шепча кому-то:
Ну вот и погуляли... видишь, как хорошо на улице?..
Четверг, 24 Ноября 2011 г. 00:30
Это было вчера...
Она стояла посреди золотых окон, чуть светлее, чуть ярче.
Освещенная их почти сказочным цветом.
Воздух слегка пощипывал лицо, пальцы.
Где-то недалеко под землей бежала приглушенно вода.
Приглушенный шум разговоров из окон, звяканье ложек....
Ноябрьский воздух жадно входил в легкие, она улыбалась, выдыхая его.
Где-то на перекрестках поскрипывали тормоза авто.
Даже казалось, слышно, как переключаются подмерзшие и сонные светофоры.
Их не увидишь тут, в этом ее дворе, рядом с которым нет оживленных трасс. А внутренний двор
абрикосового четырехэтажного дома совсем отделен от шумного города -
как старого, так и нового. Они вообще жили где-то между.
Мелкие колючие звезды, как несколько зерен, были рассыпаны высоко,
над корявой рукой уснувшего клена.
С неба словно что-то падало, прикасалось невидимо к щекам, исчезало.
Город гулко дышал. Она всегда любила этот гул...
Уставшего грустного дракона. И мысленно она всегда его гладила, зажмуривала глаза,
еще какое-то время слушала и уходила.
В не зашнурованных мужских ботинках, шепча кому-то:
Ну вот и погуляли... видишь, как хорошо на улице?..
Это было вчера...
Она стояла посреди золотых окон, чуть светлее, чуть ярче.
Освещенная их почти сказочным цветом.
Воздух слегка пощипывал лицо, пальцы.
Где-то недалеко под землей бежала приглушенно вода.
Приглушенный шум разговоров из окон, звяканье ложек....
Ноябрьский воздух жадно входил в легкие, она улыбалась, выдыхая его.
Где-то на перекрестках поскрипывали тормоза авто.
Даже казалось, слышно, как переключаются подмерзшие и сонные светофоры.
Их не увидишь тут, в этом ее дворе, рядом с которым нет оживленных трасс. А внутренний двор
абрикосового четырехэтажного дома совсем отделен от шумного города -
как старого, так и нового. Они вообще жили где-то между.
Мелкие колючие звезды, как несколько зерен, были рассыпаны высоко,
над корявой рукой уснувшего клена.
С неба словно что-то падало, прикасалось невидимо к щекам, исчезало.
Город гулко дышал. Она всегда любила этот гул...
Уставшего грустного дракона. И мысленно она всегда его гладила, зажмуривала глаза,
еще какое-то время слушала и уходила.
В не зашнурованных мужских ботинках, шепча кому-то:
Ну вот и погуляли... видишь, как хорошо на улице?..